Неточные совпадения
Исполнив «дружескую обязанность», Райский медленно, почти бессознательно
шел по переулку, поднимаясь в гору и тупо глядя на крапиву в канаве, на пасущуюся
корову на пригорке, на роющуюся около плетня свинью, на пустой, длинный забор. Оборотившись назад,
к домику Козлова, он увидел, что Ульяна Андреевна стоит еще у окна и машет ему платком.
И глупая веселость его и французская фраза, которая
шла к нему как
к корове седло, сделали то, что я с чрезвычайным удовольствием выспался тогда у этого шута. Что же до Васина, то я чрезвычайно был рад, когда он уселся наконец ко мне спиной за свою работу. Я развалился на диване и, смотря ему в спину, продумал долго и о многом.
Пустотелов выходит на балкон, садится в кресло и отдыхает. День склоняется
к концу, в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины горизонта и,
к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье овец и мычанье
коров. Бык, в качестве должностного лица,
идет сзади. Образцовый хозяин зорко всматривается в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
А чай пить и обедать опять не будешь?» — «Сказал не буду — прости!» — «Уж как это
к тебе не
идет, говорит, если б ты только знал, как
к корове седло.
Давидовой
корове бог
послал теленка,
Ах, теленка!
А на другой год она принесла другого теленка.
Ах, другого!
А на третий год принесла третьего теленка,
Ах, третьего!
Когда принесла трех телят, то пастор узнал об этом,
Ах, узнал!
И сказал Давиду: ты, Давид, забыл своего пастора,
Ах, забыл!
И за это увел
к себе самого большого теленка,
Ах, самого большого!
А Давид остался только с двумя телятами,
Ах, с двумя!
«Как это удивительно, — подумал он про себя, — что я так долго
шел рядом с этою
коровой и мне не пришло в голову попроситься
к ним сесть… Эта “„действительная жизнь” имеет в себе нечто весьма характерное…»
Большая (и с большою грязью) дорога
шла каймою около сада и впадала в реку; река была в разливе; на обоих берегах стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные лошади, бабы с узелками, солдаты и мещане; два дощаника ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми, лошадьми и экипажами, они медленно двигались на веслах, похожие на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той стороны, брань торопящихся пассажиров, топот лошадей, устанавливаемых на дощанике, мычание
коровы, привязанной за рога
к телеге, и громкий разговор крестьян на берегу, собравшихся около разложенного огня.
«Вот, родимый, — говорит этто она ему, — вот, говорит, я лечейка,
коров лечу!» — «Где ж ты, говорит, лечила?» — «А лечила я, говорит, у добрых у людей, да не в пору за мной
послали; захватить не успела — весь скот передох!» Ну, посадил он это ее
к себе в сани, поехал.
Шла она
к нему, как
к корове седло.
Место, где можно было сойтись, это был лес, куда бабы ходили с мешками за травой для
коров. И Евгений знал это и потому каждый день проходил мимо этого леса. Каждый день он говорил себе, что он не
пойдет, и каждый день кончалось тем, что он направлялся
к лесу и, услыхав звук голосов, останавливаясь за кустом, с замиранием сердца выглядывал, не она ли это.
Рабочие
к нему не
идут, поля у него не родят,
коровы его не доят, овцы чихают… дурррак!
Через четверть часа Маша
шла с Кистером
к Долгому лугу. Проходя мимо стада, она покормила хлебом свою любимую
корову, погладила ее по голове и Кистера заставила приласкать ее. Маша была весела и болтала много. Кистер охотно вторил ей, хотя с нетерпением ждал объяснений… Танюша
шла сзади в почтительном отдалении и лишь изредка лукаво взглядывала на барышню.
Слышится хлопанье бича… По отлогому берегу
к водовою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом,
идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят
к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми
коровы.
— Жалко! — вздохнул он после некоторого молчания. — И, боже, как жалко! Оно, конечно, божья воля, не нами мир сотворен, а всё-таки, братушка, жалко. Ежели одно дерево высохнет или, скажем, одна
корова падет, и то жалость берет, а каково, добрый человек, глядеть, коли весь мир
идет прахом? Сколько добра, господи Иисусе! И солнце, и небо, и леса, и реки, и твари — всё ведь это сотворено, приспособлено, друг
к дружке прилажено. Всякое до дела доведено и свое место знает. И всему этому пропадать надо!
Алексей скинул пальто. Был он в коротеньком сюртуке, в лаковых сапожках, белье из тонкого голландского полотна было чисто, как лебяжий пух, но все сидело на нем как-то нескладно, все
шло к лесному добру молодцу ровно
к корове седло, особенно прическа с пробором до затылка, заменившая темно-русые вьющиеся кудри, что когда-то наяву и во сне мерещились многим, очень многим деревенским красным девицам.
Коровы да овцы в лесах уж так приучены, что целый день по лесу бродят, а
к вечеру сами домой
идут.
Было тихо, только какой-то старик в бабьей кацавейке и в громадном картузе
шел впереди, кашлял и покрикивал на
корову, которую гнал
к городу.
Хотя и многого она не понимала, и хотя вообще «новые идеи»
шли к Сусанне вроде того, как седло
к корове, тем не менее она с большим успехом усвоила себе тот особенный тон и жанр, который показался так странным Татьяне Николаевне, когда Сусанна встретила ее предположением, что ей нужны, вероятно, глупые книжки.
Ложились поздно ночью, — никак не успевали управиться раньше, а
к пяти утра нужно было вставать доить
корову. Хоть бы раз выспаться всласть, — это было их высшим блаженством, о котором не смели и мечтать. И результатом чудовищной работы, выматывавшей все силы, было, что этот день,
слава богу, кое-как сыты.
В тени около церковной ограды кто-то ходил, и нельзя было разобрать, человек это или
корова, или, быть может, никого не было, и только большая птица шуршала в деревьях. Но вот из тени вышла одна фигура, остановилась и сказала что-то мужским голосом, потом скрылась в переулке около церкви. Немного погодя, саженях в двух от ворот, показалась еще фигура; она
шла от церкви прямо
к воротам и, увидев на лавочке Софью, остановилась.
Эту фразу она выговорила, краснея и пожимаясь.
К ней жантильность
идет, как
к корове седло. Тут я почувствовала, что над этой женщиной следует смеяться. Я сидела перед ней, как невежда; но я была все-таки искреннее.
— И для удостоверения в этом приказал
послать корову к дьякону, содержавшему у себя племенного быка, и как
корова оттуда возвратилась вполне жизнью довольная, то оказалось, что владыка был против всех суеверов прозорливее.